Интимные истории 18 мать и сын 12 лет
«Мое тело испачкал отец». Истории пострадавших от сексуального насилия в семье
В 2017 году в России 4245 детей пострадали от сексуального насилия. Согласно мировой статистике, каждый пятый мальчик и каждая пятая девочка подвергаются сексуальным домогательствам при совращении его родственника.
Диана, 16 лет Многие пострадавшие от сексуального насилия в семье рассказывали «Снобу», как они справлялись со своими психическими травмами 27 апреля 2018 10:35 Диана 168 Я была ребенком и моя мать часто встречалась. Мы не жили вместе — мы все время оставались дома на неделю-две.
Он был очень дружелюбен ко мне, приветлив и относился почти как к собственной дочери (собственных детей у него не было).
Не помню, когда началось это. Каждый эпизод домогательств терялся для меня во времени и не могу сказать ни о каком из них: первый он просто засунул руки мне в трусы и стал щупать их…
В это утро я проснулась в безопасности дома, где всегда чувствовала себя комфортно. Я поняла: случилось что-то из ряда вон выходящее и неправильное!
В тот момент мать была на моей стороне, но ее мужчина стал уверять нас в своей невиновности и мы просто замяли тему.
Теперь дом стал для меня небезопасным местом. Доверие к матери было подорвано тем, что она после первого случая сохранила отношения с этим мужчиной и снова рассказала обо всем мне…
Кажется, скандал повторился. Он снова заявлял о том, что ничего не делал и я просто из ревности пытаюсь разрушить его отношения с моей матерью… Мама решила: мне все приснилось или сон был? Я настаивала на своем убеждении, хотя продолжала настаивать на своей правоте в своих словах; она тоже считала меня бредом.
Как будто мать все-таки заставила его уйти. Утром я шла в школу с ужасающим настроением, и даже после школы была нездорова…
Я тряслась, слезы наворачивались мне в глаза и не хотелось возвращаться домой. С тех пор улица стала для меня более предпочтительнее собственного дома — все-таки я больше любила свой дом (а ведь до сих пор так далеко от родного места).
Больше всего я ненавидела свою грудь и мечтала сменить пол.
Я ничего не предпринимала, притворялась спящей и притворилась спящим. Из-за этого у меня развилось отвращение к собственному телу; я ненавидела свою грудь и мечтала сменить пол!
«Если бы я был мальчиком, все было по-другому». Это так и случилось. Я боялась находиться с мужчинами в одном помещении: мне казалось это сексуальным подтекстом — страх перед незнакомцем или кем угодно еще… [/stextbox] Но уже тогда понимала что никакой полиции не существует – у меня нет никаких доказательств!
Чтобы поверили жертве сексуального насилия, она должна описать все события и предоставить доказательства.
Я думал, что все можно забыть и забудешь. Но в моей памяти всплывают обрывки воспоминаний: равнодушие матери ко всему этому…
Однако я склоняюсь к версии, что она не верит и просто закрывает глаза на происходящее. Но мне кажется более вероятным другое: моя мать по-прежнему постоянно встречается с этим человеком (спустившись сюда в феврале этого года). Последний раз его видела два или три месяца назад.
Он приветливо поздоровался со мной, а я спокойно ответила ему тем же. Мы с матерью никогда не говорим о тех домогательствах в отношении меня и матери; мы всегда можем забыть об этом деле…
Порой мне кажется, что она даже забыла об этом.
Мать часто говорит о нем как ни в чем не бывало, а я с каждым годом все больше испытываю обиду.
Когда по субботам мама уходила на дежурство, я оставалась дома с отцом.
Я приходила к нему в комнату, мы просто лежали и болтали на разные темы.
В первый раз это были просто прикосновения, но однажды он взял мою руку и засунул под одеяло. Я тогда не понимала что происходит!
Кажется, я вообще ничего по этому поводу не думала.
Продолжалось это около полугода.
Постепенно домогательства сошли на нет, на какое-то время я даже о них забыла.
Я случайно наткнулась где-то в интернете, вспомнила свою историю и меня накрыло.
Я старалась избегать отца и не говорила о нем никому, потому что он тогда там работал. Мне бы просто никто ни за что на свете этого никогда не поверил!
Я смогла рассказать о домогательствах только в 20 лет.
Своей девушке. Она спросила, не стала ли я лесбиянкой из-за отца или же просто была замешана в этом деле? Но симпатию к девочкам у меня возникла еще до этих эпизодов.
Спасибо моей девушке, что она приняла меня и не принуждала к сексу.
Маме я до сих пор не хочу рассказывать — боюсь за ее здоровье.
К счастью, сейчас я живу и работаю в другом городе.
В дом я приезжаю раз в месяц, чтобы повидаться с мамой. Знаю ее скучающую и ненавидящую меня мать каждый день созванивается со мной по телефону.
На время общения я заставляю себя не думать о том, что было.
Я говорю с ним ради спокойствия мамы и никогда его не прощу. Никогда больше я ему этого не позволю, ведь он опасен для меня — это опасно: ни на секунду мне было стыдно за него или обижать…
То есть я не понимала, что это плохо и все было кончено. Оставалось только прогнать его обратно в прошлое.
Но теперь я понимаю, что любой человек с виду прекрасный отец и любящий родитель может оказаться педофилом.
Меня он бил просто так, я была для него невыносима. Если же я шумно пила воду или громко глотала ее — мог ударить меня наотмашь!
Однажды я порезала гранат, и его сок хлынул на стол. Отец ударил меня головой об стул; мы оба ударились о пол лбами…
От деда мне тоже доставалось.
Мой брат не бил меня, поскольку он был «продолжателем рода». Его любили настолько сильно, насколько могли любить эти люди.
Мать жила в позиции жертвы, говорила о том несчастном положении матери и отца. Но мать не была жертвой – она все время плакала на суде: я был такой же жалкий зверек, как отец; мама относилась ко мне брезгливо-грубо — так ей было противно от меня!
Я роса забитой и угрюмой, единственным моим близким человеком был мой двоюродный брат.
Мы росли вместе, жили в одном дворе. Его не пускали никуда играть и он играл со мной потому что его никто никогда туда больше не пустит!
Он знал, где лежат порножурналы моего отца, и проявлял к ним нездоровый интерес с раннего возраста.
Я была ребенком и очень любила его: мечтала о ребенке, но не знала ни одного случая совпадения. Меня интересовало только то, откуда берутся дети; еще через два-три года он начал меня соблазнять – я боялась, что мы поженимся или уедем вместе…
Год назад умер мой муж, а вскоре и моя мать.
Я почувствовала облегчение Лет в 12, когда у меня начала расти грудь, дед стал бить и щипать.
Однажды он пригласил меня и моего родного брата ночевать.
В 13 лет отец воспринял это как проявление любви деда к внукам. Ночью он зашел в комнату и начал меня щупать, а я сказала ему: мне надо на туалет! И убежала из дома; дед за мной заходил — его руки были у него спутаны, не знаю когда был там…
Он бил по голове, чтобы не оставалось следов.
Я сбежала к бабушке (матери моей матери), которая жила на другом конце города. Но мама уговорила меня вернуться: «Нет, ты должна это сделать ради себя!»
Отец больше меня не тронет, я была бесплатной рабочей силой: у нас хозяйство и скотина.
Я сбежала к бабушке, чтобы рассказать ей только о побоях. Бабушка меня жалела и заботилась как могла: я ее любила…
А что она еще могла сделать? Она сирота, муж изнасиловал ее во время войны.
Бабушка прожила с ним всю жизнь, родила четверых детей.
Мне тоже пришлось пересмотреть ее образ, чтобы выжить. Я не чувствовала и даже не понимала границ своего тела: мне хотелось бы знать границы собственного существа – абьюзеры любили наносить нам повреждения довольно часто — иногда они меня изводили сами того стыдясь!
Когда мне было 17 лет, вернулся мой двоюродный брат. Я была рада его видеть потому что любила и несмотря на все; обняла его с такой радостью! Он сказал: «Ну так как же? Давай трахнемся?».
Вскоре я уехала учиться в другой город. Я постоянно убегала от насилия, искала безопасное место.
Но травмы и насилие никуда не уходили.
Я вышла замуж за алкоголика с серьезными психическими проблемами, родила от него ребенка.
Я с головой ушла в православие, искала там спасения — я думаю так: это была защитная реакция психики. Когда сыну было полтора года, меня пригласили к психотерапевту и он помог мне преодолеть эту защиту – на самом деле не очень удачный опыт для родителей (это был неудачник).
Да и общение с психологами и терапевтами не давало стойкого эффекта.
Я ищу хорошего психоаналитика, но пока я не нашла. Отец мне незнаком; он избегает меня по разным причинам: ностальгирует о детстве или пишет про него в письмах отцу…
Мне страшно за них. Год назад умер мой муж, а вскоре и моя мать.